Неисправимые

Интервью с Элисон Корнин
Арлин Такер

Редакция и перевод Анастасии Артемьевой

Элисон в студии. Фото Арлин Такер

Неисправимые - это медиа-проект, рассказывающий истории “неисправимых” девушек в Соединенных Штатах за последние 100 лет. Команда художников и исследователей записывают рассказы молодых женщин и изучают ювенальную юстицию и состояние социальных служб. В настоящее время разрабатывается аудио архив, основанный на историях молодых женщин, подвергшихся тюремному заключению. Художественные и театральные мастер-классы содействует личному участию и более глубокому пониманию людей в заключении - сейчас и в истории.

Арлин Такер встретилась с Элисон Корнин, директором проекта, чтобы узнать больше о ее мотивации, вдохновении и рабочем процессе.

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

Арлин Такер (АТ): Элисон, спасибо за встречу со мной. Не могли бы вы рассказать немного о проекте?

Элисон Корнин (AC): Привет, Арлин! Я хотела бы начать с предыстории. В 2011 году я создавала «Проект общественной памяти тюрем» с коллегой, как раз в то время когда губернатор Нью-Йорка Куомо сказал, что собирается закрыть семь тюрем, потому что с экономической точки зрения они потеряли смысл. И, работая над вопросами уголовного правосудия и массовых тюремных заключений в течение многих лет, начиная с документального фильма еще в 2001 году под названием 360degrees.org (Перспективы системы уголовного правосудия США), мне стало ясно, что часто закрытие тюрем вызывает противостояние среди жителей близлежащих районов. Думая, что тюрьма обеспечивает экономическое развитие, местные жители не хотят, чтобы ее закрывали. Некоторые на самом деле не думают о том, что может быть более полезным для их общества, но просто хотят сохранить статус-кво. Таким образом, мы начали думать, как можно наладить контакт с людьми до того, как тюрьма будет закрыта, и помочь им понять, что они могли бы создать на ее месте.

Мы начали работать, думая, что эта тюрьма в Гудзоне в Нью-Йорке - закроется (на самом деле она все ещё функционирует) В ходе работы я выяснила, что учреждение открылось в конце девятнадцатого века как так называемый женский приют. А затем с 1904 по 1975 год он был “Школой подготовки для девочек штата Нью-Йорк”, на самом деле - исправительной школой. А затем с 1975 года там находится мужская тюрьма.

Я сделал инсталляцию на территории тюрьмы в особняке - бывшей резиденции управляющего, так называемом Доме Бронсона. Начальник тюрьмы, который был там в 70-х годах, переехал. Ему показалось жить там слишком вычурным - находящимся под стражей девочкам приходилось прислуживать,убираться. Поэтому он переехал в небольшой дом на территории вместе со своей семьей, и это место пришло в упадок.

AT: А какова функция этого дома сейчас?

AC: Исторический Гудзон (Historic Hudson) пытается не допустить его разрушения. Они сдают помещение в аренду киношникам, а полученные деньги вкладывают в его сохранение. Я думаю, что они хотят создать там публичное пространство для встреч, а вокруг сделать парк. Это непросто, потому что это все еще территория тюрьмы, и там местная полиция практикует стрельбу. Поэтому в будние дни между 2 и 4 часами дня вход воспрещен, есть вероятность шальной пули.

Здание открыто для посетителей два раза в год, когда Исторический Гудзон проводит экскурсии, ведь здание обладает архитектурной ценностью. Я как раз работала над созданием там художественной инсталляции. Примерно в это же время в Гудзоне одна знакомая которая покупала вещи с рук для своего винтажного магазина, нашла на блошином рынке за пять долларов коробку документов. Оказывается, они были выброшены на помойку в это тогде еще “Школа для девочек”. Там были анкеты, медицинские карты и некоторые личные фотографии девушек.

Книга “Неисправимые”
Фото Арлин Такер

Она передала мне эти документы, и я попыталась с их помощью воссоздать истории, “портреты” этих девушек. Моя инсталляция повестововала о шести воспитанницах Школы. Я также узнала, что Элла Фицджеральд, известная певица, находилась в этом учреждении в 1930-х годах, примерно в то же самое время, что и героини моей работы.

Для каждой из девушек я выделила отдельную комнату. На архивной бумаге были напечатана их портреты, большие, больше чем в человеческий рост. Копии бумаг и документов я разбросала на полу, так же, как о них забыли и в конце концов уничтожили местные власти.

Инсталляция «Неисправимые» в доме Бронсонов, бывшем доме начальника Школы подготовки девочек штата Нью-Йорк. 6 августа 2013 г.
Фото: https://incorrigibles.org

В одном случае девочке было 12 лет, а ее мать и отчим управляли отелем, и они выдали ее замуж, продав ее одному из постояльцев. Родители были в конечном итоге арестованы и получили тюремный срок. И девочку отправили в приют. И там в приюте она рассказывала о том, как была замужем в 12 лет и занималась сексом в 12 лет. Поэтому ее отправили в учебную школу - как раз в одну из таких тюрем, чтобы якобы защитить других детей в интернате от ее плохого влияния. И что интересно, когда она туда добирается, то пишет письмо матери, и в письме спрашивает о том, как дела у бабушки и дедушкой, рассказывает о том, как она добралась до места, где они играли, и, кажется, не признает то, что с ней случилось. И я не знаю, может быть ее заставили это написать, или она внутренне отрицала то, что с ней случилось. Я думаю, что такие вопросы нам еще предстоит выяснить. Вот, и после прочтения этих историй я стала думать о том, как понять, что изменилось, а что - осталось прежнем в исправительных учреждениях для молодых женщин и в государственной системе опеки в США.

“Дазл в плавательном костюме” Из книги Неисправимые. Фото Арлин Такер

И вот Неисправимые родились из их историй и этих документов. Я стала размещать свои исследования в Интернете на простом сайте, а затем мне начали писать люди, которые говорили: «Я прошла через такое место», потому что подобные учреждения существовали до 1975 года. Очевидцы хотели поделиться своими историями. В то время приобретали популярность генеалогические исследования, составления семейного древа, и несколько раз к нам обращались женщины, которые вдруг узнали, что их родственницы воспитывались в таких исправительных учреждениях. Мы пытались помочь им найти информацию в архивах, но чаще всего - безрезультатно, так как большинство документов, я думаю, было уничтожено.

НЕИСПРАВИМЫЕ

Название проекта возникло от того, что многие девушки считались «неисправимыми». Я помню, как фотографировала документы Эллы Фицджеральд для Нины Бернстайн, для «Нью-Йорк Таймс» (она и обнаружила, что Элла была в этом учреждении). Преступление Эллы было то, что она "неуправляемая и отказывается подчиняться справедливым и законным указаниям своей матери".

Как пример - одна женщина, Лайла - ее преступлением было то, что она была "неисправимой". Ее мать умерла, и девочка жила с отчимом и родственниками, которые над ней издевались. И, как и многие девочки, даже сегодня, когда в семье происходит насилие, они очень часто убегают из дома. В Штатах побег из дома или например прогул уроков для несовершеннолетних приравнивается к преступлению (если вы старше 18 лет то такие поступки не являются основанием для лишения свободы). Так что я стала записывать интервью с женщинами, которые обращались к нам и хотели поделиться своими историями.

Комната Эллы: если бы эти стены могли говорить ...
Выставка в доме Бронсона в Гудзоне, Нью-ЙоркФото: https://www.alisoncornyn.com/

Мне было действительно интересно попытаться понять, что происходило в их жизни и у них дома до того, как они оказались в Школе, и как проходили их дни там. И после освобождения, как сложились их судьбы. Их истории такие разные, как и сами женщины, и они потрясающие. И, по большей части, мои собеседницы хотят поделиться опытом и поддержать молодых женщин, которые, возможно, проходят через подобное сейчас. Потому что во многих случаях до сих пор имеет место замалчивание из-за страха, запугивания и чувство бессилия.

Творческий мастер-класс на основе документов Неисправимых. Фото https://incorrigibles.org

А.Т .: И не понимая, почему их отправили в эту школу, как бывшие воспитанницы могут говорить об этом?

AC: Администрации наверное казалось, что девочки могут сбежать, и их нужно было запереть. А сегодня все больше внимания уделяется не действиям, а причине; почему дети так себя ведут? Если они злятся, если они убегают, если они не ходят в школу, почему они это делают? Что-то происходит с ними лично и очень часто в их семьях. Вот над чем нужно работать. И вместо того, чтобы наказывать девушку, нужно установить и устранить первопричину ее поведения. Сейчас мы это понимаем лучше, чем когда-либо. Но, тем не менее, все еще предстоит пройти большой путь, прежде чем мы действительно сможем решить все проблемы, с которыми сталкиваются молодые женщины

К примеру, одна женщина, Лиз, которую отправили в Школу за то,что она “неисправима”, признается, что злилась, что ее разлучили с ее семьей. Их было пятеро братьев и сестер, когда Лиз было семь лет, умерла ее бабушка. Их выселили из дома, мама ее умерла. Отец был алкоголиком. И поэтому все дети были помещены в опеку. Разделенная с братьями и сестрами, в приемной семье Лиз подвергалась физическому и сексуальному насилию.

Она рассказывает о том, что злилась, “плохо себя вела”, потому что не могла защитить себя. Ее жизнь была очень сложной. Когда она повзрослела, то вышла замуж за своего сутенера и в конечном итоге оказалась в тюрьме за покушение на убийство. У нее также были проблемы со злоупотреблением психоактивными веществами. Но когда она освободилась, то записалась в группу психологической поддержки. Когда она умерла, ее партнер пригласил меня на ее похороны. Там были сотни людей. И так много рассказывали истории о ней и о том, как она была своего рода наставником, и она помогла очень многим, когда была жива.

Еще одна женщина, которую в молодости отправили в Школу - Лилиан. Я пытаюсь помочь ей найти записи о вынесении приговора. В то время она жила в Бронксе, и, очевидно, ее записи находились на складе, который недавно сгорел. И поэтому мы все еще пытаемся выяснить, почему она оказалась в исправительном учреждении.

И она хочет узнать, какой приговор ей вынесли. Лилиан подверглась сексуальному насилию со стороны своего отца. И вот она решает рассказать об этом об этом матери подруги, и на следующий день ее не пускают из дома в школу. И поэтому она прогуливает. И ее отправляют в коррекционную школу, потому что она пропускает занятия, но ей не разрешают выходить из дома. Поэтому она хочет знать, что ее отец сказал о ней, и что судья посчитал ее преступлением, так что все еще в процессе выяснения. Это было в конце 60-х или начале 70-х годов. Ее запрос все еще в процессе выяснения.

СЛОВА

AC: Слова, которые используются для характеристики эти молодых женщин очень интересны. Даже термин «неисправимый» звучал для меня так старомодно. Исследования показали, что 70 процентов из этих (заключенных в тюрьму) девушек (в Нью-Йорке) отмечены сегодня как “неисправимые”.

Когда мы проводили театральные и социодраматические мастер-классы, я заинтересовалась изучением терминологии. Для меня было важно, чтобы наши подопечные девочки сами занимались исследованием архивных документов, потому что не так уж часто у них есть такая возможность. Я рассказала им истории молодежи из Исправительной школы, и они решили, чью историю они хотели бы исследовать подробнее. Участницы получили пачки документов, и собирались вместе, чтобы сочинить и показать простые театральные сценки, основанные на судьбах этих девочек и на их собственных жизненных историях.

Так вот, что меня действительно интересует, так это слова, которые используются для характеристики молодых девушек в исправительных учреждениях.

И нашим девочкам это тоже было интересно, поэтому мы придумали этот список слов, которые использовались в прошлом, и сегодня в этих документах, а также исходя из их личного опыта. Также мы составили список тех слов, с помощью которых девушки сами характеризуют себя. И эта возможность самовыражения сталоа огромной частью нашего проекта. И такая возможность говорить за себя очень важна.

Слова, которые они нашли или которые использовались для их определения (другими):

дикие
неуправляемые
дерзкие
своенравные
преступные
непослушные
неисправимые

А вот слова, которые они использовали, чтобы описать себя и других девушек, чьи документы они прочли:

свободные
гордые
сильные
выжившие
творческие
решительные
смелые
свободные духом

Девочки показали перформанс, а после показа провели обсуждение на тему ювенальной юстиции, в прошлом и сегодня, дав возможность аудитории высказаться и выразить свои мысли.

Недавно мы начали продвигать этот проект среди организаций, занимающихся творческой работой с молодыми женщинами в тюрьмах. Нам написала одна девушка, Ее называли "мерзостью". Она была подростком в 90-х, и она была мальчиком, который хотел быть девочкой. И поэтому термин мерзость. Куда бы она ни пошла, это было слово, которым ее называли.

И теперь она неудержима

И это слово, которым она описывает себя.

Творческий мастер-класс на основе документов Неисправимых. Фото https://incorrigibles.org

ШКОЛА

Всего через Нью-йоркскую школу подготовки девочек прошло около 15 000 человек, единовременно школа вмещала около 550 или 600 девочек в возрасте от одиннадцати до шестнадцати лет, а иногда и старше.

И очень часто девушки содержались там около двух лет. Я спросила женщин о том, какие занятия там проводились. Насколько я поняла, там мало чему учили. Домоводство, шитье, учили готовить, делать мебель, вести бухгалтерию.

Некоторые женщины говорят о совершаемом там насилии, и о том, как это было ужасно. Когда Элла Фитцджеральд была там в 1930-х годах, они отселили чернокожих девушек в два отдельных дома, и заставляли их стирать все вещи и выполнять всю работу, и против учреждения был подан иск, и им пришлось остановиться. Элла Фитцджеральд была приглашена в 1970-х годах, чтобы выступить и встретиться с девушками. Она сказала, что не хочет иметь ничего общего с эти местом.

И ещё там было использование одиночного заключения. Много всего плохого там происходило, о чем мы не знаем.

AT: А как насчет уровня рецидивизма?

AC: Вот это хороший вопрос. В записях можно проследить, когда каждая девушка прибыла в Школу, то есть можно понять, возвращались ли они туда или нет.

Я беседовала с женщиной, которая находилась там в 70-х годах, так вот она была там дважды. Часто перед освобождением, опека проводила проверку семьи и жилья, и если дом, откуда ребенка привезли, не был признан безопасным местом для возвращения, то девушку отправляли на работу. Особенно в 20-30-х годах это было в качестве помощницы по дому, горничной в отеле - какие-то подсобные работы. А девушки убегали или специально портили вещи например. Вот в одном случае девушка, которую вернули обратно в Школу. Она была помощницей, и на нее жаловались “У нее все время пригорает тост, я не могу с ней справиться”, а затем она была зачислена горничной в гостиницу. Делала ли она свою работу плохо специально, чтобы быть свободной?

Сейчас это звучит дико, но в 1920-1930 годы (и у нас есть документы, подтверждающие это), освобожденные девушки должны были ежемесячно писать в учреждение и рассказывать, сколько денег они заработали, на что потратили - отчитываться, как прошел их месяц. Оказывается, что многие девушки выходили замуж, потому что тогда им не нужно было бы возвращаться в Школу. Теперь за них отвечали мужья.

Школа штата Нью-Йорк для девочек
Фото: https://incorrigibles.org

AT: Одна мысль пришла в голову, такой вот у меня вопрос как у педагога: Помогало ли помещение девушек в подобную ситуацию развитию у них коммуникативных навыков, социальной адаптации? Ведь им приходилось находить общий язык с другими подросткам и со взрослыми.

АС: Если бы у них был обученный персонал, возможно, для кого-то такие условия были бы даже полезны. Некоторые женщины говорят, что все было не так уж и плохо. Кто-то научился готовить, кто-то освоил швейные навыки.

Но другие говорят о насилии. Так что было и то и другое, но тут еще играет роль возраст. Я имею в виду, что одиннадцатилетний ребенок полностью отличается от 16-летнего подростка. Многие женщины говорили о необходимости в более квалифицированных воспитателях.

AC: Вместе со стажером мы отыскали в архивах имена двух с половиной тысяч девушек. В государственных документах, начиная с 1905 по 1945 год все эти девочки в Гудзонской воспитательной школе были перечислены как “заключенные”. Некоторые из них были беременны или с маленькими детьми. И там так и записано: осужденный “такой-то”, возраст: полгода.

Так что эта информация тоже есть на нашем сайте. И люди могут увидеть имена своих родственников в списках воспитанников исправительной школы. Бывает, они пишут нам, чтобы узнать побольше, либо лучше понять, что собой представляло такое место, или рассказать о судьбе этих родственников. Недавно я встретилась с женщиной которая живет во Флориде, но была в Нью-Джерси на семейном празднике, а ее прабабушка как раз воспитывалась в Гудзонской школе в 1910 году. Мы с ней говорили о влиянии тюремного заключения молодой женщины не только на ее судьбу, но и на ее детей и внуков. И в ее случае это были целые поколения институционализации - от детских домов до психиатрических учреждений до продолжительного тюремного заключения. Она пытается разобраться, как психологическая травма остается в семье и оказывает влияние на молодое поколение. Исследования об этом проводятся в нейробиологии и эпигенетике, и я хочу включить эту научную информацию в качестве контекста на нашем сайте.

AT: Как в Неисправимых взаимосвязано прошлое, настоящее и будущее?

AC: Всякий раз, когда мы делаем выставку, наша цель также состоит в том, чтобы дополнить ее публичной программой - и это на самом деле и есть соединения прошлого, настоящего и будущего. На выставке в Трое, штат Нью-Йорк, которая называлась «Дислокации: художники реагируют на массовое лишение свободы», участвовали художники, работающие с осужденными людьми. Они попросили меня сделать программу, и замечательный художник Бет Тилен помогла мне.

Волшебные палочки Фото Арлин Такер

Первый мастер-класс по изготовлению палочек состоялся в галерее Хантер и посетителям было предложено изготовить палочки для себя или как "дар" для женщин, которые находились в Школе. Итак, мы сделали несколько удивительных предметов.

Лиз - та женщина, которая была разлучена со своей семьей и отправлена к приемным родителям, когда была очень маленькой. Когда я с ней только познакомилась, она говорила о том, что у нее никогда не было детства, и у нее никогда не было тиары. У нее никогда не было костюма принцессы. Она никогда не наражалась. У нее никогда не было Рождества. Она никогда не получала подарки. У нее никогда не было того, что она считала настоящим детством. Я решил сделать палочку для Лиз и разместить на ней небольшие предметы, сувениры, которые могли бы представлять детство, о котором она мечтала. И мне печально от того, что я так и не смогла подарить ей эту волшебную палочку, ведь Лиз не стало. Я принесла ее на поминки и передала ее партнеру, который очень этим подарком дорожит.

Есть что-то в процессе создании палочки, что дает возможность почувствовать себя сильной. Это такой необычный способ самовыражения. И потенциально терапевтический.

Фото: Арлин Такер

ALISON

AT: А как насчет вас? Я поняла , что я о вас мало знаю, как вы пришли к этой теме ?

AC: Я думаю, что интерес / причастность к уголовному правосудию возникли, когда я поступила учиться на программу интерактивных телекоммуникаций в NYU. Я получила диплом и стала выкладывать в интернет сюжеты на социальные темы. Я основал студию под названием Picture Projects со Сью (Джонсон), которая была со мной в аспирантуре. В то время я как раз прочитала книгу под названием “Настоящая война с преступностью”, изданную адвокатом по имени Стивен Донцигер. В ней рассматривалось состояние системы уголовного правосудия в США, и в некоторых очерках сравнивался выбор, сделанный США, по сравнению с другими странами. И по ним можно проследить, что траектория тюремного заключения росла в геометрической прогрессии с 1970-х годов. Тогда численность заключенных составляла менее 200 000 человек, а к началу 2000-х годов достигла почти двух миллионов.

360 градусов
Фото https://www.alisoncornyn.com

Поэтому мы подумали, что это (проблема массового лишения свободы) охватывает так много других социальных явлений: раса, класс, экономика, образование в США, и мы решили снять документальный фильм о системе уголовного правосудия.

Наши друзья крутили пальцем у виска. Это очень обширная тема, и тогда никто не знал, что такое документальный веб-фильм - потому что это был 2000 год, интернет только зарождался. И в итоге мы создали этот сайт под названием 360 градусов - Перспективы в системе уголовного правосудия США. В основу проекта легли истории, рассказанные разными людьми, причастными к тюремному заключению одного человека: сам осужденный, его или ее близкие, семья жертвы, социальные работники, судьи, надзиратели, сотрудники исправительных учреждений, и эти истории рассказывали все эти разные перспективы людей. Это не так-то просто понять - нужно быть в состоянии услышать, что мотивирует и волнует всех этих разных участников событий. И только тогда, когда мы действительно будем пытаться понять, что движет конкретным человеком, и признаем его право на сильные чувства это - мы сможет продвинуться вперед и изменить систему.

Это было в 2000 или в 2001 году, и я узнала, что двухмиллионный человек должен был быть заключен в тюрьму в США. И я был действительно поражена этим числом и насколько оно огромно. Статистика может нас ощарашить, но в то же самое время и быть чем-то абстрактным, и не понятно, что с этими числами делать. Ну вот, и параллельно с проектом 360, где мы записывали интервью, фотографировали, и делали документальную работу, я как-то поехала на пляж на Кони-Айленд и набрала там мешок песка. Я решила отсчитать два миллиона песчинок, чтобы действительно понять, что означает это число. Я принесла песок себе в квартиру. Через две недели я остановилась, и за эти две недели я насчитала 10000 песчинок - каждый день, по восемь часов, как на работе. Десять тысяч песчинок заполнили соломинку, около четырех дюймов высотой, такую трубочку для коктейля.

И для меня стало ясно, что для того, чтобы по-настоящему представить, сколько же людей находятся под стражей, важно представить все население мира, сколько это человек. И тогда мне нужно будет привлечь других людей к подсчету, потому что один человек не сможет сосчитать (за всю жизнь) всех людей на Земле. Поэтому я начал проект «Лаборатория подсчета песка». Меня пригласили в арт-резиденцию в Чехию в старый монастырь. Это было пространство шестиугольной формы с огромными арочными окнами, и я засыпала пол песком, а посредине комнаты поставила стол. Также экспозиция включала в себя видео, с подсчетом населения планеты в реальном времени, часы, и еще один цифровой счетчик, показывающий количество заключенных. Люди могли зайти, надеть белый лабораторный халат, сесть за стол и сосчитать песок. И так и делали.

Лаборатория подсчета песка, Битола, Македония
Фото https://www.alisoncornyn.com/

Однако в процессе работы выставки я осознала, что вместо того, чтобы пытаться набрать два миллиона или набрать какое-то одно число, которое все равно постоянно меняется, важнее сам процесс подсчёта, и место для размышлений о проблемах, чем пытаться досчитать до 2-х миллионов, что было проблематично с самого начала. В итоге после каждого выставочного дня пересчитанный песок я высыпала обратно на пол.

Это было отчасти абсурдно. Изначально у меня всегда с собой было маленькое увеличительное стекло, которое помогает видеть песок, но не совсем ясно. Поэтому в Университете Мичигана я решила поместить инсталляцию в теплицу в Здании естественных наук. И когда пришел один из ученых, и я объяснила этот проект, он сказал: “Вам нужен микроскоп”. Прихожу я на следующий день, и там в лаборатории меня ждет такой большой микроскоп Leica. Так что студенты стали использовали его для счета, и было правда удивительно, что они смогли увидеть с его помощью.

Заключительная часть проекта представляла собой инсталляцию - семиметровую кубическую комнату - Нью-йоркскую лабораторию подсчета песка. Этот объем в семь кубических футов (меньше двух кубических метров) - это объем пространства, в песчинках из Кони-Айленда, которое 6 миллиардов (в то время) населения мира заняли бы. И семь футов - тот же объем - это то, что дается (человеку) в тюремной камере (в США). И туда посетители могли заходить и считать песчинки, а снаружи на счетчике - население нашей планеты. Меня тогда еще познакомили с сотрудником Музея естественной истории. С помощью электронного микроскопа он сделал портреты песка - отдельных песчинок, и стало видно, насколько каждая уникальна, и как бережно к ним нужно относиться.

Песчаная лаборатория, Parrish Art Museum, Нью-Йорк Фото: https://www.alisoncornyn.com

НЕИСПРАВИМЫЕ ХОТЯТ УСЛЫШАТЬ ВАШУ ИСТОРИЮ

Вас когда-нибудь обзывали, осуждали и “вешали бирки”? Судьи, полиция, учителя, родители или любые другие авторитетные в вашей жизни люди? Они пытались сказать вам, что вы преступник, сумасшедший, дикий, не достойный уважения, или просто плохой человек?

Зайдите на https://incorrigibles.org/your-incorrigible-story/ и расскажите о словах, которые использовались для суждения о вас, о том, что вы о них думаете, и как вы сами определяете себя.

Фото: https://incorrigibles.org

Вы можете поддержать проект Неисправимые по ссылке https://incorrigibles.org/store

About us

Our projects

Arts in prison

Press

Meidän tarina

Hankkeet

Artikkelit

О нас

Проекты

Блог

Неисправимые

Интервью с Элисон Корнин
Арлин Такер

Press

Проекты

Неисправимые

Интервью с Элисон Корнин Арлин Такер

Интервью с Элисон Корнин
Арлин Такер